Елена Стяжкина: Донбасса не существует. Тут будет либо Украина, либо ничего

Украинская русскоязычная журналистка и писательница Елена Стяжкина - доктор исторических наук, профессор Донецкого национального университета. Исследовала культурные процессы на Донбассе.

В апреле 2014 года во время вручения премии литературного конкурса лучших русскоязычных писателей в Москве Стяжкина произнесла: "Русский язык не нуждается в военной защите".

В 2011 году Елена выступила спикером на конференции TEDxWomen Donetsk. Во время конференции TEDxKyiv 2014. За обріями, которая прошла на этих выходных, Стяжкина прочитала лекцию о философии и психологии жителей Донецкой и Луганской областей, поддерживающих "ДНР" и "ЛНР".

INSIDER записал самые интересные мысли писательницы.

"Донбасс – это украинское село и европейские города"

Прежде всего я хочу обозначить несколько базовых позиций. Донецк, Донбасс - это Украина. И это не просто моё желание, а социология, которая и в марте, и в апреле, и в мае показывала один и тот же результат – 65-67% жителей признавали своё желание жить в Украине. Чуть больше трети хотели в Советский Союз, в Россию, в "ДНР".

Второй момент, на котором я хочу акцентировать внимание: Донецкая, Луганская область – это украинское село. Україномовне, українське село. І навіть Голодомор не знищив того села.

Это европейские города. Во всяком случае, были. Сейчас Донецк похож больше на изнасилованную женщину, чем на европейский город, где стыд, срам, жертвенность и нежелание об этом думать.

Проукраинский митинг в Донецке в марте. Фото: Новости Донбасса

"Здесь есть боги – прокуроры, судьи, президенты. Подлые, хитрые, пьющие, отвратительные, но боги"

Я же хочу поговорить о голосах, которые мы как будто не слышали и как будто сейчас стали слышны так активно. Мы не можем понять, что это за люди. Кто так сильно кричит? Кто эти 20% участников вооруженных формирований… из местного населения?

Американский социолог, антрополог середины ХХ века Франц Боас выдвинул интересную и подтверждаемую гипотезу: в одно и то же время одно и то же общество может жить в разных хронологических порядках. Это означает, что одни люди, условно, живут в обществе постмодерна, а другие, например, в традиционной системе ценностей.

Так вот, тот голос, который мы слышим сейчас, - это голос присваивающего хозяйства, которое ничего не производит, воспринимает окружающий мир, как враждебную природу. Которая может давать, а может не давать.

Здесь канализационный люк – такая же пища, как банан. Кладбищенская оградка, металлические конструкции заводов – все это можно спилить и продать. Здесь нет и не может быть вопроса собственности и понимания собственности. "Природа даёт, мы берём, мы не воруем".

Кто может ограничить, если нет вопроса собственности? Тот, кто сильнее. Вождь. Он же – милиционер. Если с вождем поделиться, принести ему жертву – охота будет удачной.

Елена Стяжкина. Фото: INSIDER

Здесь нет завтра как такового, здесь нет рефлексии будущего. День прожит – и хорошо, проживем еще. А, может быть, умрем – рефлексии смерти тоже нет. Есть враждебный мир – природа, есть враждебные некие другие, но совсем нет самовидения себя. Здесь нет вопроса "кто я?". И ответа на него тоже нет.

Здесь есть боги, выбившиеся из вождей, милиционеров, – прокуроры, судьи, некоторые боги достигают даже уровня президента. Они все – система присваивающего хозяйства. К ним нельзя подходить с вопросом совести, морали – это другой способ освоения пространства.

Боги бывают разными, но точно не добрыми. Подлые, хитрые, пьющие, отвратительные, но боги. И надо жертвовать, голосовать за них, и тогда они улыбаются с плакатов, и тогда, наверное, будет умиротворение и завтра будет очень успешная охота. А, может быть, и не будет – ну, тогда они разгневались и нужно жертвовать еще и еще.

"Когда сбивали самолеты, то люди несли их на металлолом. Это еда"

У этого мира есть свой "золотой век", как у каждого присвающего общества. В том "золотом веке" были шахтеры и металлурги. И верховный вождь, Кецалькоатль (бог-творец мира у индейцев, – авт.) сидел в Кремле, был ужасно суров.

Тогда было хорошо, и тюрьма – это тоже хорошее место. Потому что там кормят, там можно жить, там тепло, в конце концов. Тот "золотой век" помнится уже не всеми, уже в легендах. В том "золотом веке" была Великая Победа, сакральная, совершенно выхолощенная в смысловом отношении.

Но вот этот "золотой век" кончился. Изгнание из рая. И дети работают в копанках – это дырка в земле, из которой достают уголь. Без всякой техники безопасности. Уголь потом продают. Это та же природа, освоение которой сущностно принадлежит присваивающему хозяйству.

Индустриальное язычество, копанки, дети в земле… Так нельзя жить, кажется. Но так живут.

Нелегальные копанки-"виселицы" под Донецком. Фото: Денис Казанский, frankensstein

И дальше случается, что второе пришествие Кецалькуатля послало своих богов с новыми прекрасными средствами еды. Войны тоже. Но в первую очередь - еды.

Потому что когда танк закончит свою работу, его сдадут на металлолом. Вы скажете: ну, что вы, танк не делается из такого металла, который можно сдать на металлолом. Но это вы знаете. Они тоже узнают об этом, но опытным путем, не сразу, не быстро. В танке обнаружатся и те части, которые можно сдать на металлолом.

Когда сбивали самолеты, то люди тоже несли их на металлолом. Это еда. Это бог принес еды и это здорово, можно есть.

"Сначала виселица, а потом школа. Так сюда может прийти чужой бог"

Можно ли здесь победить, можно ли чужому богу стать своим? Милосердному нет. Потому что добра здесь никто не видел. В добро здесь никто не верит (я все еще говорю о 20% жителей). Его никто не узнает в лицо.

Есть история, будем считать её легендой этой войны. В июне один из небольших шахтных поселков, который не захватила Российская Федерация, был защищен блокпостом украинской армии.

Каждую ночь из разных домов этот блокпост обстреливался: то из автоматов, то из минометов. Один из воинов украинских был местным и сказал: "Я решу эту проблему". Он сделал виселицу, поставил её возле блокпоста на площади.

Утром местные жители принесли блокпосту кашу, вареники, колбасу и сказали: "Ну, хлопці, що ж ви не сказали, що ви – влада?" Тот, который был из местных, спросил: "Ребята, убирать будем?" Они посовещались и сказали: "Ні, нехай постоїть, а то забалуємо".

Так вот, сначала виселица, а потом школа. Так сюда может прийти чужой бог.

"Нужно изъять из языка "деды воевали" и "Великая Победа" 

Есть тезис, что эти замороженные, голодные люди поймут, что им с Украиной было хорошо, и они вернутся. Нет. Им не было хорошо. Они жили очень плохо. И так, как они живут сейчас, им – хорошо. Они могут так жить сколь угодно долго. Танки – еда, почему нет?

Но этот мир убьёт украинское село. Этот мир уже убивает патриотов и будет убивать своих собственных детей, которые будут вырастать, как Маугли.

Фото: Денис Казанский, frankensstein

Что с этим делать и можно ли с этим что-то делать? Думаю, что да. Есть две важные вещи: слова и люди.

Первое - слова. Из нашего активного словаря должны уйти слова, которые ничего не определяют. Слово "Донбасс" не определяет ничего. Когда мы произносим "Донбасс", считайте, что мы читаем стихотворение Юза Олешковского:

"Живите тыщу лет, товарищ Сталин

Пускай в тайге придется сдохнуть мне,

Но будет больше чугуна и стали

На душу населения в стране".

Если мы до сих пор меряем то, что мы делаем, чугуном и сталью, то тогда Донбасс – да, тогда уголь и все прочее. Но нет, мы ведь не этим меряем нашу сегодняшнюю жизнь.

Второе, что нужно изъять из языка – это "деды воевали", "Великая Победа". Этого быть не должно, никогда снова. Война – это смерть, смерть, смерть и еще раз смерть. Это не футбольный матч. Это не "наши" против "их". Это всегда сначала, потом и в конце смерть.

Еще одна очень важная, на мой взгляд, вещь. Я никогда не думала, что произнесу эти слова: этой земле нужна позитивная, мирная колонизация. Эти земли именно так и осваивались.

В конце ХVIII века здесь был Чарлз Гасконье, потом Джон Юз, Лепле, Лаче. Эти люди приехали осваивать уголь, металл и привезли сюда квадратно-гнездовой метод строительства городов. 

Один из секретарей обкома партии в Донецкой области в 1960-е годы Дегтярёв понял, что так не получится и нужна интеллигенция. И тогда сюда заманивали профессоров, актеров, учёных, и сделали тот мир, который делал Донецк плюс-минус европейским городом.

Фото: TEDx Kyiv

"До встречи в Донецке"

В еврейских молитвах есть такое окончание "До встречи в Иерусалиме". Я хочу сказать дончанам, луганчанам и тем украинцам, которые хотят не только любить Украину, но и делать для нее что-то: До встречи в Донецке.

Донбасс не вернётся в Украину, потому что Донбасса не существует. Здесь будет либо Украина, либо ничего. До встречи в Донецке.