Украинская власть объявила 2018-ый – годом “большой приватизации”. Одним из ключевых лотов выступает Одесский припортовый завод. Это крупнейшее предприятие по переработке природного газа в аммиак и карбамид – основных минеральных удобрений.
ОПЗ то и дело появляется в эпицентре громких коррупционных скандалов. Так, к примеру, Национальное антикоррупционное бюро обвинило руководство завода в растрате свыше 200 миллионов гривен при расчетах за газ. По этому делу летом 2016-го были задержаны первый заместитель директора ОПЗ Николай Щуриков и глава набсовета Сергей Перелома. Позже их отпустили, суды продолжаются.
На данный момент Одесский припортовый работает только по давальческой схеме, то есть, зарабатывает на переработке газа заказчика, отгружая ему готовую продукцию. Запускать снова своё производство рискованно, потому как завод увяз в миллиардных долгах. Основные кредиторы – компания Ostchem олигарха Дмитрия Фирташа и государственный НАК “Нафтогаз Украины”.
INSIDER пообщался с первым заместителем директора ОПЗ Николаем Щуриковым о возможности приватизации, состоянии завода, долгах и уголовных делах.
- Во сколько Вы оцениваете рыночную стоимость имущественного комплекса завода, соответствует ли эта цифра озвученной сумме приватизации (около $54 миллионов)?
- Если мы вернемся с вами ко времени, когда Коломойский покупал завод, он готов был заплатить $620 миллионов. Эта цена была выиграна на тендере, по ней была сделана предоплата, которую потом долго вытаскивала "Нортима" (победитель конкурса).
- За это время, какие произошли изменения и как Вы оцениваете сегодняшнюю цену завода?
- Во-первых, рынок удобрений сильно изменился, я бы сказал - радикально изменился и не в лучшую сторону. Цены на карбамид и аммиак продолжают падать последние три года. Второе: мы лишились возможности поставки дешёвых энергоносителей, в частности газа, и, соответственно, эта ситуация сильно сыграет на стоимости завода.
К примеру сейчас для предприятий химической отрасли в России стоимость газа $80 за тысячу кубометров, у нас на заводе – практически $300. Любой производственный объект, а тем более энергозависимый ОПЗ не имеющий источников дешевых энергоносителей, однозначно потеряет в инвестиционную привлекательность, а соответственно и цену.
Относительно моего видения справедливой цены, то я подхожу к этому следующим образом: Нортимой еще в 2009 году была предложена цена $620 миллионов, за прошедшее время и рыночная ситуация поменялась и завод новее не стал, соответственно и цена опустилась процентов на 30-35, а это примерно $400 миллионов на сегодняшний день.
Но это сумма без долгов и других проблем, если вычесть долг Фирташу и НАКу, то завод сегодня не стоит ничего, даже эти $54 миллиона, в которые его оценили оценщики.
- Какова структура долгов ОПЗ и чем закончились переговоры о реструктуризации?
- У завода два основных кредитора. Долг компании Ostchem Дмитрия Фирташа, который сформировался во времена Януковича за счёт завышения стоимости цены газа. Эта ситуация расследуется правоохранительными органами, но перспективы в этом процессе я не вижу.
Компании Ostchem Россия на границе отпускала газ по $265 за тысячу кубов, а на завод Фирташ поставлял его по цене $430. При этом цена была ниже, чем та, по которой газ поставлялся “Нафтогазом” для промышленных предприятий. Схема курировалась на самом высоком правительственном уровне и под нее были приняты соответствующие документы - в том числе и распоряжения Кабмина, и разрешения ФГИ.
Хочу обратить внимание, что по цене $265 за тысячу кубов завод рассчитался с компанией Ostchem. Однако разница между $430 и $265 - это и есть тот $251 миллион долга, который Ostchem Фирташа выиграла в Стокгольме.
 |
Второй долг – это задолженность НАК "Нефтегазу", которая составляет около полутора миллиарда гривен. Плюс текущие долги, проценты – в общем до двух миллиардов гривен. Хочу отметить, что за последний год долги ОПЗ уменьшались. Завод сегодня не имеет договорных обязательств, которые могут привести к дополнительному росту долгов.
- Как возник такой крупный долг НАКу?
- Началась эта история перед последней попыткой приватизации, когда главой Фонда госимущества еще был Игорь Билоус и который в эту интригу втянул премьера. Могу предположить, что Белоус убедил Гройсмана, что есть реальный покупатель и что он гарантирует, что продаст завод, но при условии, что завод должен работать и что якобы на покупателя и ляжет все бремя долгов завода.
Завод даже сделал под эту схему экономическое обоснование исходя из цены на газ, предложенной НАКом на тот период, и передал в Кабмин.
Суть была в том, что ОПЗ дали право взять у НАК “Нафтогаз Украины” газ в объеме 300 миллионов кубометров и не рассчитываться за него какое-то время. Это было сделано вопреки желания НАКа и его понимания этого процесса, Коболев говорил, что это неадекватная модель и был категорически против.
Понятно, что нагнули Коболева, нагнули НАК и сказали: давайте газ. И даже в этом случае ситуация не была бы настолько печальной и проблемной для ОПЗ, если бы нам дали газ по первоначальной цене и дали сразу все 300 миллионов кубометров, мы бы его закачали в хранилище и брали бы оттуда с понятной экономикой процесса.
В реальности произошло следующее: НАК начал нам дозировано отгружать этот газ, поднимая цену каждый месяц. Уже после первого повышения было понятно, что экономики в этом нет, но машина была уже запущена.
С одной стороны нам дали возможность без денег брать газ, с другой – ожидаем приватизации и слушаем рассказы Билоуса о том, что у него есть покупатель, который возьмёт завод с долгами и всем всё заплатит, а НАК со своей стороны потихонечку зажимает гайки и поднимает цену.
Несогласованность действий всех участников в основе которых лежали ничем не подкрепленная авантюра Билоуса и законные, но абсолютно деструктивные действия НАКа относительно формирования цены и формулы передачи газа на ОПЗ, привели к появлению столь заоблачного долга перед НАКом.
Потом было распоряжение Кабинета министров, которое давало возможность нам сделать рассрочку по этому объёму но НАК отказался его учитывать и пошёл в суд для взыскания денег с ОПЗ.
- Почему ОПЗ простаивает, можно ли отойти от давальческой схемы и начать самостоятельное производство?
- Завод сегодня работает в жёстких условиях: отсутствие возможности покупать дёшево газ, прежде всего из-за специфических отношений с Россией, ну и плюс долги, которые кредиторы в любой момент могут предъявить и арестовать активы завода или начать процедуру банкротства.
Брать какие-то кредиты или начать производство за счет предоплат невозможно, потому что мы ставим под риски деньги инвесторов, которые захотят это делать. Поэтому сегодня единственная схема работы – это давальческая, она безопасна для всех сторон этих отношений.
 |
Что касается нестабильности в работе, то надо учесть, что в Украине для этого вида продукции есть два сезона – осенний и весенний, они длятся примерно по два месяца. Соответственно в эти периоды у нас появляется инвестор-давалец, который готов рисковать, заходить, производить продукцию и продавать её.
Потому сейчас завод работает от сезона до сезона, понятно, что эта ситуация не может длиться долго, это портит оборудование, мы теряем коллектив, но только это дает возможность заводу выжить и дождаться всё-таки появления реального инвестора.
Пускай это даже будет не инвестор, а хозяин, но который сможет обеспечить долгосрочную работу завода. Работа завода под лозунгом приватизации не дает возможности ни заключить долгосрочные договора, ни выстроить отношения с любым из давальцев, инвесторов или просто трейдеров на долгосрочной основе.
- Кто был поставщиком в последние годы, на каких условиях?
- Завод начал работать по давальческим договорам в 2015-ом году, начала это всё австрийская компания Антра, потом была ЭРУ и ВЭК. Все компании отработали как смогли, долгов это заводу не принесло.
По результатам 2015-го года завод закончил год с 218 миллионами гривен чистой прибыли, а с начала 2018-го года мы уже получили 250 миллионов гривен дохода. За счёт этого плюса мы и с долгами рассчитываемся, и платим коллективу, и содержим предприятие.
- Существуют ли озвученные требования международных партнеров о первоочередности приватизации ОПЗ?
- Такие требования были в меморандуме с МВФ, последние три года Украина всегда заявляла, что ОПЗ это флагман приватизации. Все эти материалы есть. Однако сегодня, если требования по приватизации ещё где-то мелькают, то про ОПЗ, как про флагман, уже никто не говорит.
В плане приватизации этот вопрос есть, однако он уже потерял актуальность, потому что сегодня, в моём понимании, 3 неудачных попытки продать завод говорят о том, что что-то делается не так. Иностранные партнеры, которые наблюдают за процессом, тоже видят какие-то риски.
Сегодня я уже не слышу, чтобы кто-то из них говорил: давайте быстрее продадим ОПЗ, это кому-то выгодно или нужно. Я лично убежден, что продавать завод обязательно нужно, но на сегодняшний момент я не знаю о существовании потенциального покупателя или таких требований от кого бы то ни было.
- Учитывая вышесказанное, по логике, ОПЗ за бесценок выкупит кто-то из украинских олигархов, например, тот же Фирташ. То есть, за небольшую доплату он получит госпредприятие, которое сам же завел в долги?
- Просто взять и забрать завод нельзя. Любой, кто будет его выкупать, получит и существующие долги ОПЗ, в том числе отсуженные. По долгу Фирташу осталась последняя инстанция – натурализация Стокгольмского решения в Верховном Суде. Долг НАКу – понятный и признанный.
С решениями судов нужно считаться, кто собирается прийти на завод – должен будет выплатить эти долги. Кто это будет: Фирташ, который доплатит просто разницу, или кто-то другой – мы сегодня спрогнозировать не можем.
Моё мнение, кто бы не пришёл, если это реальный инвестор, который не порежет завод на металлолом, а будет развивать это предприятие, вкладывать в него деньги, возьмёт на себя социальные обязательства и завод будет работать – то это может быть хоть Фирташ, хоть Коломойский, кто угодно.
Нужно продать завод, чтобы он работал. Иначе, если ОПЗ продолжит в таком же темпе, как сейчас, то в ближайший год он перестанет работать и будет порезан на металлолом.
- Правильно ли я понимаю, что Вы не верите, что в этом году ОПЗ будет приватизирован, тем более, иностранным собственником?
- Я не просто не верю, что в этом году ОПЗ будет приватизирован, я вижу это по конкретным вещам, которые происходят. Если вы зайдете на сайт Фонда госимущества в раздел, где есть советники в рамках приватизационных процессов, то вы увидите там только одного выбранного советника – для “Центрэнерго”.
Если посмотреть заявления в прессе, то Трубаров (глава ФГИ, – ред.) говорит, что даже если мы сегодня выберем советника, то он будет заниматься вопросами реструктуризации долгов ОПЗ. То есть, речь не идет приватизации в принципе, ищут кого-то, кто сможет выстроить конфигурацию вокруг зачётов, списывания, переформатирования долговых обязательств завода. И только после этого будет приватизация.
- ОПЗ вспоминается в скандальных “плёнках Онищенко”. Из переписки беглого нардепа с Игорем Кононенко становится понятно, что по состоянию на лето 2015-го года последний решает, кто "зайдет" на завод и будет поставлять газ. Соответствует ли это действительности?
- Хочу обратить внимание, что завод работает исключительно по давальческим договорам и всем они даются кровью и потом. Зайдёт кто-то от Кононенко или от Иваненко – вообще это никакой роли в данном случае не играет. Либо люди платят достаточные деньги для содержания завода, переработки сырья и работы, либо они не могут участвовать в этом процессе.
 |
Поэтому, от кого зашли люди… Все говорят, что кто-то от кого-то пришёл. Есть конкурс, дали условия, в нём приняли участие 6 компаний, из которых 4 были иностранными. Без скандала, выяснений отношений, поливания грязью друг друга. Потому сегодня ситуация открытая, понятная для рынка и участников, мы пытаемся с каждым разом её совершенствовать и делать более прозрачной.
Даже сам факт "плёнок Онищенко", если они правильные, говорит о том, что Онищенко не зашёл, то есть, не было его компаний, которые поставляли бы газ на завод.
До июня 2015-го года газ, который поставлялся на завод, был законтрактован у “Нафтогаза”, за это было заплачено, если не ошибаюсь, 5 миллиардов гривен.
Газ заканчивался в июне месяце, тогда же я пришел первым заместителем директора на завод. Это как раз лето, ситуация на рынке сложная. Нужно было брать газ у компании, у которой он есть и цена дешевая.
Газ тогда реально был только у “Укрнафты”. Они предложили абсолютно прозрачную формулу поставки через своего комиссионера, через которого продавали все объемы своего газа, комиссия составляла аж 10 гривен за тысячу кубов.
Мы изучили предложение и приняли его. После чего начались уголовные дела и претензии, почему мы не купили газ у НАКа, хотя газ “Укрнафты” обошелся на 700 гривен дешевле. Объективно это был государственный лоббизм.
Фирмы Онищенка тоже предлагали нам газ - только у одних его не было, а другие хотели продать дороже. Парадокс в том, что когда НАБУ предъявило нам претензии, что мы купили газ дорого, хотя мы купили дешевле, чем у НАКа по регулируемому тарифу, то эксперты НАБУ посчитали, что лучшей компанией была именно фирма Онищенко.
Как по мне эта накладка заключалась в следующем: когда Онищенко был другом-товарищем, был в пищевой цепочке у власти, то скорее всего его интересы лоббировали. Когда же он попал в немилость, то возникло уголовное дело против него.
- По данным программы "Схемы", в последнее поставщиком газа на ОПЗ была "Всеукраинская Энерго Компания", связанная с Кононенко и Дмитрием Крючковым. При этом своего ресурса у неё не было, известно ли происхождение ее газа и почему, в конце концов, компания не предоставила заявленный объем?
- Всё расследование строится на том, что в каком-то они там офисе сидят, в котором ещё 300 компаний. Я до этого привёл пример, что не играет роль от кого компания пришла. Сейчас мы видим с ВЭК проблемы, я думаю, что если бы они были повязаны с Кононенко или с кем-то высоким, то, наверное, у них не было бы проблем, уголовных дел и выяснения отношений.
На самом деле, пришли бизнесмены, которые точно так, как в большом бизнесе, ходят в разные кабинеты. Пришли в расчёте работать, не рассчитали свои силы и на этом всё закончилось. У нас есть договор с ними, он был выполнен на те месяцы, когда они работали – весь газ был поставлен.
К сожалению, они обманули "Уктрансгаз", потому что там разбаланс. В моём понимании это вина УТГ в том числе, потому как он не вовремя забил тревогу и начал балансировать газ. Как только нам стала понятна ситуация с балансом и невыполнением обязательств, мы сразу начали остановку завода и выход из отношений, которые могли привести к убыткам или недопониманию.
- Однак УТГ попросила правоохранителей разобраться в этой ситуации именно с ОПЗ. Почему завод должен платить за небаланс ВЭК? Правда ли, что завод отгрузил продукцию, не заплатив за потребленный объем газа?
- ОПЗ не должен платить за небаланс ВЭКа. Попытка претензий "Укртрансгаза" и высказывания в наш адрес сводились к тому, что мы не контролируем ситуацию. Ещё раз: мы контролируем ситуацию, корабли, о которых шла речь, уходили по действующим контрактам, ОПЗ в них никакой стороной не был и не мог быть.
Мы получали газ, перерабатывали его и отдавали давальцу. Если с завода уходили корабли, отгружался товар – это отношения исключительно компании ВЭК с её контрагентами. Как она их строила и на чём… Давальческий договор построен таким образом, чтобы ОПЗ не влазил в схемы, связанные с продажей товара или покупкой газа.
- Осуществляется ли на Вас давление с целью запустить на завод "своих" поставщиков или помешать приватизации?
- Система давальческого договора исключила на 99,9% возможность коррупции, как таковой. Её в принципе не может быть. Потому что завод не покупает газ, когда можно завышать стоимость или покупать у нужных людей, завод не продает товары, когда можно занизить стоимость и продать "своим" за откаты. Завод сегодня берёт деньги за переработку.
Это очень легко проверяется. Вы смотрите, сколько платил давалец до этого, сколько платит сейчас, сколько будет платить потом. Разница между этими суммами минимальная и вызвана конкуренцией между давальцами. Поэтому никаких лобби или просьб сейчас быть не может, даже если бы они были, то вот конкурс, дайте лучшую цену и занимайтесь.
Заводить кого-то нет смысла, иначе никто бы отсюда не уходил. Получается, что все давальцы, которые приходят, видят проблемы, разбираются больше в этом бизнесе, понимают, что не всё так сладко, как кажется со стороны, уходят с завода и говорят "извините, мы теперь понимаем, насколько это сложно".
Давления никогда не было, есть коллектив и правление, каждый высказывал свое мнение. Приходил кто-то и говорил: есть вот такие контрагенты, такие компании. Вопрос всегда был один: дайте объем, низшую цену и заходите на завод.
- Уголовное дело НАБУ о хищениях на ОПЗ. Вы являетесь одним из фигурантов, вместе с господином Переломой. На каком этапе это дело, предлагали ли Вам сделку со следствием, чтобы "сдать" кого-то в обмен на снятие обвинений, например Николая Мартыненко или его окружение?
- Дождёмся решения суда. На самом деле, оно полностью сфабриковано с целью отстранить меня от руководства на заводе, потому что именно я настоял и ввёл давальческие договора, которые позволили искоренить коррупцию на заводе.
Понятно, что это стало невыгодно многим участникам процесса, которые всегда были вокруг завода. Соответственно, была попытка через НАБУ, которое только было создано, и не понимало, куда лезет и что делает, создать некую ситуацию для того, чтобы дискредитировать руководство и вернуться к старым схемам.
Мы в суде доказываем, что мы правы. Что там конкретно происходит – я не могу рассказать. Заседания проходят в закрытом режиме, потому что там всплыли секретные документы в рамках контрразведывательного дела СБУ.
Поэтому дождёмся решения. Мне комментировать, наверное, не сподручно. Это Сытник у нас обычно говорит, что он уже знает, кто преступник, не дождавшись решения суда.
