Передо мной на террасе бара одного из киевских отелей сидит 53-летний днепропетровский бизнесмен. На первый взгляд, типичный посетитель подобных заведений. Сложно поверить, что этот человек совсем недавно вернулся с войны. Но это только на первый взгляд.
Аркадий Романенко, позывной "Байкер", в АТО с 4 мая прошлого года. С самого начала служил в "Айдаре". Прошёл путь от рядового до и.о. командира батальона. Говорит, на войне не в почете обвешиваться регалиями, себя в таких случаях называет просто поваром. Мой собеседник больше говорит о своих эмоциях, а вот сложные темы из истории батальона предпочитает упустить.
От "Евро" до АТО
На гражданке я хозяин дорожно-строительной фирмы на Днепропетровщине, делал дороги под "Евро-2012", и не только. Майдану сочувствовал, но когда начались события на Востоке, понял, что не хочу, чтобы вся эта зараза переходила к нам. Мотивация в "Айдаре" была очень серьёзная. Первый раз я поехал туда 4 мая, подвозил людей. Мы стояли в лесу, было максимум 150 автоматов, ни одежды, ни харчей, ничего. И стояли возле нас перепуганные военные: "Что я тут делаю, я хочу домой, хочу к телевизору".
 |
В начале АТО для поддержания духа 5-го батальона (прим. батальон территориальной обороны "Прикарпатье") мэры Франковска и Коломыи приехали в АТО и попросили обеспечить им безопасность. Там всего лишь 1,5 км от границы с Россией было.
У "Айдара" был уже опыт боевых столкновений, а "Прикарпатье" прикрывало пограничников от Амвросиевки до Тельманово. Они стояли на блокпостах, исполняли функции милиции, по сути. Тогда 72-я бригада начала "ротацию", как они её называют, а на самом деле это был побег, потому что там каждый вечер начинались обстрелы, и их потихоньку выдавливали артиллерийским огнём и ракетами. Они побросали танки, "саушки" при полном боекомплекте.
Я лично две БМП взял и укрепил 5-й батальон, чтобы и он не побежал. Просто в наглую, они едут, тикают: "У меня масло закончилось". Говорю: "Становись, укрепляйся здесь, держи КСП 5-го батальона". У стрелкового батальона появились БМП и они не побежали, две роты отошло, наутро мы стали и закрыли границу.
Про ежей, достойных противников и "добровольную сдачу"
Есть война, есть провокации, а есть просто случайности. Я не идеализирую наших, бывает всякое. Представьте себе – ночь. Вы знаете, что такое ежи? Нет, это не противотанковая преграда, это такая зараза, которая лезет и пыхтит как здоровый мужик, а ты стоишь с оружием в руках, напряженный. И вдруг на тебя лезет какой-то мужик, пыхтит, лезет. Срабатывает сигналка, растяжка. Что ты делаешь? Начинаешь стрелять. Если вот, допустим, кабан, коза, олень от выстрелов убегают, то эта зараза – ёжик, если его не убило, он затаился и потом опять лезет и пыхтит. У человека сдают нервы, он начинает стрелять, стреляет весь блокпост. С той стороны видят, что идёт бой. А может это их ДРГ? Давай помогать. Ввязывается "арта" - начинается бой.
По поводу пленных. Первым, кого я отвозил ещё в июле, был ГРУшник с медалью за отвагу. Вёз его в Днепропетровск и в СБУ сдал. Он был достоин уважения. Жара. Ему приносят бутылку воды литровую. Он немножко выпил, остальное отставил в сторону. Очень был стойкий, практически не кололся. Рассказывал всё заученными фразами.
Знал, что нет смысла врать про "заблудился" и "отпуск" и что его всё равно обменяют. Везли ещё троих сепаров со свежими паспортами гражданина Украины, расстояние было длинное, то эти выли - и пописать, и покакать, там больно, там неудобно… Этот же не проронил ни слова, хотя при захвате ему сломали ребро. Все наши, даже разведчики армейские признали, что это достойный противник.
 |
Был случай, когда мы зачистили от сепаров Лутугино. Я стою в буквальном смысле без штанов, всё в клочьях. Вышли две женщины, несут нам воду. Я говорю: "Та вы сами попейте, у вас же ни воды, ничего здесь не было". Благодарят. И тут идёт в сторонке участковый. Я на него: "Иди сюда". Он бежит. Говорю ему: "Идём выкапывать". Я не знал, что выкапывать, закопано ли у него что-то. Просто взял его на пушку, видно настолько я был грозен в порванных штанах, что он понял, что со мной шутить нельзя.
Приезжаем к нему домой с ещё одним бойцом. Там жена, грудной ребёнок. Я никогда ещё не видел таких перепуганных глаз, она поняла: мы приехали и сейчас будем его убивать. Перепуганная стоит, он её успокаивает. Говорю: "Прекращайте. Ну, пошли, что ты тут закапывал. Бери лопату, выкапывай". Он выкапывает пулемет, автомат, боекомплект полностью, начинает что-то там лепетать.
Грузим в машину, он тут ноет: "Скажите, что я добровольно сдал". Вопросов нет. Хотя мы могли с ним что угодно сделать. Единственное, что я его попросил, – это подкачать мне колёса, не было насоса. Он мне его подарил и сам качал. Об одном жалею, что не заснял это: мне участковый качает колёса. Есть что вспомнить.
Что такое героизм? А что такое танки, когда на тебя идут? Пехота с поддержкой артиллерии? Что такое, когда рядом разрываются снаряды и разлетаются руки-ноги не только военных, но и мирных людей? Как это психологически выдержать? Все боятся, жить все хотят. Война ломает всех. У тебя очень остро включаются мозги, как выжить. После этого стресса у нас некоторые сходили с ума, кто-то мочился под себя, кто-то просился выйти из боя, кто-то видел смерть своих друзей, 14 детей расстрелянных сепарами. Что будет делать этот человек? Ты сейчас его сдержишь, когда он неадекватный?
 |
Тот же "Сороковой" - Филлипчук, он танк в упор расстреливал при нас, спас часть батальона, правда, сам погиб. Если попадется его друзьям этот танкист, что с ним будет? Война - это страшно, проявляются у человека качества, которые у него никогда в нормальной жизни не проявятся. Правила совершенно другие, понятия о чести и мужестве тоже.
Ты не знаешь, как человек будет себя вести на войне, пока он туда не попадёт. А что ты там видишь? Мужик в Трехизбе… Хороший домик, машину купил "Фольксваген". Работают "Грады", влупило ему в дом. Начал тушить, прилетел ещё один. Стоит, всех матюкает, что ты ему скажешь – "высказывайся". Через полчаса прилетает в машину – нет машины. Утром повесился. Мужик тащит свою жену, уже убитую на тачке, с оторванными руками-ногами… Можешь написать? Напиши.
 |
Любая армия, если она бездействует – разлагается
Когда людям нечего делать – они занимаются ерундой. Ты можешь в ней участвовать, можешь – нет. Линия фронта очень растянута. Что человек делает на блокпосту? Откуда мы знаем. В этом коллективе образуется какой-то свой порядок, это сложно контролировать.
Ко мне приходила одна женщина с заплаканными глазами: "У меня один боец отобрал машину". Я даю команду комендантскому взводу найти его, привозят, мы отдаём машину обратно. Задаю ему простой вопрос: "Зачем ты забрал машину?". На что он ответил мне: "Я заслужил, я был под минами". С его стороны это было чувство социальной справедливости. Говорю ему: "Если ты заслужил, то обращайся в Минобороны".
Государство не делает поблажки для таких людей, оно, наоборот, ставит в такие рамки, когда он остаётся без зарплаты, с ранениями. Почему так много неучтённых в списках? Лишь по той причине, что это нельзя показывать. Потери обе стороны скрывают. Если народ узнает обо всех потерях, то начнётся возмущение. У нас в батальоне сотни пропавших без вести, убитых, неопознанных, замученных.
"Батальонное братство" и пикетирование Министерства обороны – это две разные вещи
К "Братству" мы никогда никакого отношения не имели. То, что мы стояли под Минобороны и в последний момент загорелись шины, для "айдаровцев" стало большой неожиданностью. Мы выстроились у ворот и отгоняли людей, которые пытались перелезть через забор. В дальнейшем наладились отношения с Минобороны: нам и оружие дали, и броню, было подкрепление танками, успешно взаимодействовали с "артой". Без Минобороны мы бы там ничего не сделали.
 |
Идти против танков с одним автоматом – во-первых, глупо, во-вторых, это бы быстро закончилось. Почему у нас было такое возмущение? Многие остались не оформлены, семьи остались без кормильцев. Народ остаётся наедине со своими бедами, болячками, ранениями, психологическими проблемами. У всех есть семья, какие-то финансовые обязательства. У нас воюют грузины, россияне – они до сих пор без гражданства. Поэтому, возможно, бойцы себя как-то не так вели, как хотелось командованию.
Куда делись те, кто был в АТО с начала? Человек, который научился воевать, научился противостоять одной из сильнейших армий мира. Так дайте ему социалку, нормальную зарплату, страховку и он будет воевать, он готов воевать. У нас больше ста человек с оккупированной территории, у них семьи живут на съемных квартирах, в гостиницах, им идти некуда. Он готов воевать, только обеспечьте его семью, пожалуйста.
 |
Я был занесен 12-м в списки Радикальной партии
На выборах под нас многие подбивали клинья. Я был занесен 12-м в списки Радикальной партии, не входил в состав партии, просто передал документы и всё. Но потом господин Ляшко сказал, что у меня судимость. Я был в шоке. Я ни разу не судим. Да, есть определённые моменты, когда ты занимаешься бизнесом… Но суд не признал меня судимым. На самом деле он место моё продал, скорее всего. Я собрал все справки, что я не судим. И тут мне пришло оповещение от ЦВК, что Радикальная партия исключила меня из списков. То есть он гавкнул, что я судим, а на самом деле просто выперли из списка. Попиарился и забыл.
Не буду осуждать Мельничука за его уход в политику. Во время боевых действий у него были железные яйца, мы не раз попадали в засаду, не раз были в боях. В отличие от других "фейсбучных" командиров, Мельничук воевал. Не было бы его, не было бы и "Айдара". Свою роль в отстаивании интересов Украины он отыграл. Что дальше с ним стало и что делает война с людьми – это уже другой вопрос.
 |
Плохое не хочется вспоминать
Для этого ещё будет время, через года два-три. Самая хорошая операция, из-за которой я думаю, что не зря в войне этой вообще поучаствовал, – эвакуация грудных детей из Лутугино. Мы туда добирались под жестким обстрелом, были пробиты у меня два задних колеса. Заехали в Лутугино, выстроили оцепление. Можете себе представить молодых мам, этих грудных детей, эти коляски и в это время разведка докладывает, что на нас выставили "Грады" и сейчас будут работать по нас "Градами". Была команда всё бросить и быстро по машинам. Загрузили этих плачущих детей с матерями, уехали и буквально меньше, чем через пять минут, всю эту территорию накрыло "Градами". 60 километров на пробитых колёсах добирались назад. Но когда мы их выгрузили грязненьких, чумазеньких, они увидели свет, увидели воду, мороженку – там была такая радость. Но большую радость я видел только у солдат, которые их спасли. Мы тогда не потеряли ни одного человека.
Планы...
Сейчас демобилизуюсь, вернусь домой, собираюсь напиться, потом проснуться и ещё раз напиться, а потом уже решать, что делать дальше со своей жизнью.
