Россиянам не понять украинский протест потому, что они не верят в прямой диалог с властью на улице. Майдан доказывает возможность такого диалога, что не укладывается в их головах.
Недавно в очереди в одной из московских рюмочных я услышал, как продавец бурно рассказывал парню передо мной о событиях в Украине. Узнав, что я подумываю кое-что об этом написать, он уверенно и безапелляционно сказал:
- Не...й писать про Майдан! Вот, не...й писать, говорю! Потому, что вы тут все все равно не...я не понимаете, а они там потом обижаются. Ты или поезжай туда, или сиди тут, но тогда молча!
Когда толпа забулдыг в забитой рюмочной немного поредела и из общего гама стали выделяться отдельные голоса, я понял, что каждый второй регулярно произносит слова "Майдан", "Киев", "погромы" и все сопутствующие, что россияне обычно произносят в контексте украинских событий. Рюмочные завсегдатаи и залетные ставили очень точные, по их мнению, диагнозы и давали советы.
Во всей России слова "Майдан", "Украина" и прочие звучат так же часто, как и в рюмочной, - россияне пытаются осознать новую украинскую реальность, но не могут.
Дело тут не только в массированной пропаганде, в снисходительном отношении к Украине, как к младшему брату, и т.д., сколько в глобальном неприятии активного протеста.
Москва - слишком дорогой город, чтобы позволить себе долгосрочный паралич центральных улиц. Самые массовые митинги в центре столицы, на Манежной площади, проходили еще в 1990–1991 годах. Площадь пешеходная, а митинги были однодневные.
Москва выходит сотнями тысяч горожан в разрешённые места и знает, что вечером окажется дома. А если попробует задержаться, попадёт под разгон и массовые аресты, как было на Болотной.
Все те люди в рюмочной, которые с таким недоумением говорят о Майдане, если умело перевести тему, так же рьяно критикуют Путина и всю пресловутую стабильность. Но как только речь заходит о протестах, они рассыпаются штампами и навязанными формулировками. И это не просто желание снять с себя ответственность за бездействие - это впитавшаяся в мозг, как сигаретный дым в их одежду, вера в исключительную правильность российской традиционной модели отношений с властью.
Эта модель базируется на разрыве между властью и народом, на недосягаемости власти. Несмотря на то, что правитель уже давно не "помазанник Божий", не выдвиженец пленума ЦК, а выбирается всенародным голосованием, в умах абсолютного большинства он всё равно пребывает в каких-то иных мирах, что влечёт за собой уверенность в невозможности дотянуться до него рукой и хотя бы потормошить за плечо.
Это уже традиция, а вера россиян в крепость их традиций порой порождает бездействие. Бездействие порождает апатию, которую прикрывают традициями. Этот замкнутый круг - основа сосуществования местного народа и власти.
В мифе о "братских народах" Украина и Россия представляются россиянам не просто братьями, а сиамскими близнецами. Потому пресловутый миф сейчас заставляет россиян говорить о "влиянии Запада", "ушах Вашингтона", и прочем - в их традиционную (апатичную) модель отношений с властью не вписывается возможность долгосрочного, а тем более силового протеста.
Потому россияне скорее поверят в самые абсурдные сценарии внешнего воздействия, чем в яростное сопротивление обычных граждан.
В российской традиции принято терпеть, что власть подолгу ежедневно перекрывает улицы, но совершенно неорганично, чтобы улицы перекрывали граждане - и те, и другие существуют в разных "мирах", и хотя эти миры пересекаются в пространстве улиц, ни те, ни другие не расценивают это пространство как место для возможного ведения диалога.
В Москве масса мест, где можно выпить. Эстетика большинства этих заведений - это эстетика Европы. Москвичи заходят в эту "Европу", сидят, общаются, а потом едут домой. Всего несколько заведений предлагают аутентичную российскую атмосферу. Это рюмочные.
Протест для тех, кто выходит на Болотную, это примерно, как поход в такой "евроресторан". Рюмочная - совсем иной формат: в рюмочной незнакомые люди оказываются за одним столом и говорят на какие-то общие темы. Часто персоналу приходится их, увлёкшихся, выгонять силой. Формат рюмочной наиболее близок к формату украинского протеста. Но в Москве рюмочных осталось всего две.
Россияне традиционно много пьют. Точно так же они традиционно не любят власть. Но не в российской традиции и то, и другое наделять аутентичной эстетикой.
Тут и правда нет никакого смысла говорить и писать о Майдане, ведь Майдан - это разговор с властью с позиции силы на улице, это диалог в рюмочной, а не дорогом ресторане.
