Сначала они забрали у нас Советский Союз. Теперь они заберут у нас православие и убьют русских…
2 февраля. Воскресенье. Для новостей одного из центральных каналов снимаю митинг "Народного ополчения" – местного аналога Антимайдана. Телеканал лоялен к действующей власти, но старается балансировать на все более зыбкой грани объективности. Я балансирую вместе с ним.
– Гитлер фактически фашизму у Степана Бандеры научился, - доносится из толпы.
Я даже ни о чем не спрашиваю людей с георгиевскими лентами, которые вышли на главную площадь Запорожья, чтобы "дать отпор Майдану". Не пытаюсь выжать из них какой-нибудь феерически-идиотский парадокс, который потом будут репостить в социальных сетях. Этот поток сам по себе неиссякаем…
– Был величайший русский поэт Александр Сергеевич Пушкин. И в своей поэме "Руслан и Людмила", во втором смысловом ряде, он дал прогностику. Что будет происходить в будущем. То, что описано в этой поэме, происходит в наши дни.
Я просто снимаю, а они просто говорят.
Если кто-то думает, что, приводя цитаты его участников, я издеваюсь, лгу, передергиваю или, как сейчас принято говорить в Запорожье, "танцую на костях" победившего фашизм деда – вот запись стрима. Перпендикулярная реальность начинается с 8-й минуты.
Закончив митинг, "Народное ополчение", состоящее из порядка 100 "казаков" и "берегинь", разошлось. Начинаю складывать аппаратуру, когда передо мной появляется обаятельно-выпивший мужичок лет 45-ти. Рядом с ним вполне милая, стеснительная женщина лет 40.
– А-ну, сфотай нас для телевизора. Ты ж фотограф? Танюха, прикинь, в телевизор попадем. Меня Кирюха зовут. Фамилия моя…
Фамилия у Кирюхи, в чьей голове спокойно уживается "сфотай для телевизора", такая же, как и у некогда известного украинского политика. Кирюха уверяет, что это не совпадение, и политик его дальний родственник.
– Мы тут пришли, чуть опоздали. Щас как раз надо всех пересчитать. Брат попросил. Ты не думай, мы, знаешь, не против Евромайдана.
Кирюха бьет себя в грудь.
– Мы против войны. Нельзя камни в окна кидать. Я сам стекол в жизни столько побил, что как никто знаю, что нельзя. Я вообще интернатовский. Слушай, ты ж фотограф?
Киваю. Кирюха аж расцветает.
– Кирюш, пойдем уже, говорит его спутница.
– Подождь, Танюха, я брата двоюродного нашел. А можешь нам фотосессию с Танюхой сделать? Ну, такую, чтоб…
Водит по себе руками и сально подмигивает. Он жовиален, приветлив и с каждой секундой все более многословен.
– У Танюхи знаешь какого размера?
Кирюха показывает.
– Но чтоб в белье, конечно. Легкая эротика. И бабу можешь свою приводить на съемку, чтоб не ревновала. Ревность страшнее смерти. Мы у одного кореша на даче отдыхали, он мне ружье такое с пульками дал. Смотрю, синичка сидит – я ее бах. Она как сидела, так и сидит, только струйка крови потекла…
Меня как щепку швыряет на волнах шторма, который творится в Кирюхиной голове. Крепче сжимаю штатив. Танюша оттаскивает Кирюху. Кирюха то идет следом за подругой, то возвращается, то опять уходит. Лейтенант Коломбо.
– Анисима знаешь зачем выпустили?
Заговорщицки подмигивает. Я начинаю считать Кирюхины "знаешь".
– Чтоб он Евромайдан весь отпрессовал… Потому что этот Кличко… По бумажке! По-бу-маж-ке! Нам все это не нравится, брат, но мы не против Евромайдана. Хотя мы против. Мне щас людей считать надо. Номер дашь? Я дела сделаю, наберу тебя, и мы договоримся. О фотосессии и обо всем остальном.
Киваю, даю. Кирюха подмигивает. Уходит, опять возвращается. Выставляет кулак. Мол, стукнемся. Стукаемся.
Не представляю, как мы договоримся обо всем остальном.
 |
***
Вообще-то ранее суд запретил проведение митингов у главных административных зданий Запорожья. Провластных, оппозиционных, евромайдановских. Всех. 2 февраля нельзя собираться ни у мэрии, ни у ОГА.
Но после жесткого разгона протеста 26 января, который милиция проводила плечом к плечу с "титушками", и почти недельных панических настроений запорожцам жизненно важно собраться вместе. После нескольких неудачных попыток местная "Батькивщина" выбивает-таки разрешение на митинг на площади Поляка. Небольшой пятачок в центре города назван в честь легендарного запорожского мэра.
Людей приходит и много и не много. Гораздо меньше, чем собиралось в пиковые для запорожских евромайданов дни. Но гораздо больше, чем можно было бы ожидать после того, что сделала областная власть неделю назад.
Молодежь безуспешно ищет во дворах "титушек": их видят то там, то здесь, но никак не могут материализовать. Над толпой – несколько креативных плакатов и канадский флаг. Машина "скорой" и с десяток разномастно экипированных милиционеров. Банда многократно идет "геть", а героям воздается "слава".
Главный меседж – мы не боимся.
 |
| Фото автора |
Большинство старых лидеров запорожского протеста или скрываются, или под домашним арестом, поэтому на импровизированной трибуне много новых лиц. Но мало новых слов.
Краем уха прислушиваясь к усиленным колонкой голосам, я думаю о том, что местное протестное движение вслед за своим старшим киевским братом зашло в тупик. Да, оно раздражает местную власть, держит ее в стрессе, от которого периодически бывает диарея, но никак не влияет.
Требований Евромайдана, который давно перестал быть "евро", не слышат, а на действия отвечают так жестко и неадекватно, что о Запорожье пишут даже BBC и Reuters, а Foreign Policy на примере Запорожья готовит развернутый материал о "titushki".
С другой стороны, оглядываясь, я понимаю, что мне очень нравятся люди, из которых состоит запорожский Евромайдан. Мы приходим, смотрим друг другу в глаза, видим, что мы есть, поем гимн, который за два последних месяца для многих стал действительно гимном. Конечно, кто-то пиарится, набивая дивиденды, кто-кто преследует политические цели, кто-то срывает злость, накопленную на власть, и просто использует свободные уши.
Но для большинства Евромайдан стал отдушиной. Пусть она пока и ведет непонятно куда. "Від людини до людини", как говорит Оксана Забужко.
