Полюсы: Две истории убежавших из Донбасса

Мирные люди массово бегут из Донбасса, кто куда может. Более известны истории тех, кто обращается за поселением к государству и кого компактно селят в санаториях под Киевом.

Но кроме них, есть много гражданских, разбросанных по всей стране. Кто-то, не выезжая с Донбасса, переезжает из Славянска в более спокойный Донецк. Кто-то бежит из Луганска к родственникам в Ивано-Франковскую область после того, как представители ЛНР с крыши их многоэтажки стреляют по украинскому погранпосту. Кто-то едет не в Украину, а в Россию.

Каждая история – уникальна, но у всех них есть очевидное общее: потеря дома.

Узнав о нескольких семьях из Донбасса, которые переселились в Казатин Винницкой области, журналист и фотограф INSIDER поспешили съездить туда и услышать истории этих людей.

Наши собеседники оказались полярными по своим характерам и отношению к произошедшему с ними – однако их проблемы одинаковы.

В душу влазят

59-летняя Вера Сергеевна Липовская, которая с дочерью и внучкой убежала из Славянска, поражает жизнестойкостью с первого и до последнего момента общения.

Вера Сергеевна несколько раз соглашалась с нами встретиться, отказывалась, и снова соглашалась. Как оказалось, потеряв дом и средства к пропитанию, она переживала о нескольких сотнях гривен кредита за бытовую технику – технику, которая осталась брошенной дома в Славянске. Вера Сергеевна переживала, чтобы банк не подумал, что у нее появились деньги, и не снял неустойку:

- А то ж снимают новые проценты, в душу влазят. А мы им даже позвонить не можем, уже на счету нифига нету, – у Веры Сергеевны очень мягкий выговор, с чисто украинскими "г".

Вера Сергеевна. Фото: Максим Кудимец, INSIDER

Теперь с банком утряслось – за технику, которой у нее нет, Вера Сергеевна все-таки заплатит, но с отсрочкой. Так что общаться больше не боится, хотя дочь и внучка отговаривали.

- Но теперь уже можно! – смеется Вера Сергеевна. – Пиарьте дальше! А то ж весь Казатин гремел, – она показыает местную газету с собой на первой странице. – Я ж тут раньше обитала.

Еврики-шмеврики

Вера Сергеевна двадцать лет бывала в Казатине наездами – потому, когда пришлось туго, снова приехала сюда и недорого сняла полузаброшенный дом на окраине города. Здесь – во дворе домика – мы и встречаемся.

Домик выглядит аккуратно: Вера Сергеевна на всякий случай начала готовить пути к отступлению еще два месяца назад. Убрала пустовавшие дом и двор, даже засадила огород.

Родственников у нее здесь нет. Вера Сергеевна овдовела 13 лет назад. Ее дочь, 39-летняя Оксана, тоже вдова: муж-"сердечник" скончался 11 лет назад. Внучке Алине – двенадцать лет. С апреля, как и большинство детей в Славянске, не ходила в школу.

- Я им еще тогда говорила, уедем да уедем. А они не хотят: как мы квартиру бросим? – Вера Сергеевна грозится кулаком в окно, где за занавесками прячутся от нас с фотографом дочь и внучка. – Ну ко-онечно! В квартире-то – еврики-шмеврики. Я все, что последние двадцать лет зарабатывала, – все в квартиру. Все туда. И техника у нас, и эти евроремонты. Вот они ехать и не хотели, – она кивает на занавески за окном.

Вера Сергеевна продолжает:

- Нам хорошо! У нас все соседи по подвалам сидели. А у нас первый этаж. Как начнется – мы себе диванами загородимся и дома сидим. Удобно. Но страшно! Оно только гу-ух, гу-ух, а ты лежишь на полу под диваном. Но у нас подъезд хороший, во двор смотрит. В соседних подъездах давно уже ни одного окна нету. А у нас целые. Вот мои и сидели, думали, пересидят, как-то оно рассосется. Ну, а теперь уже куда деваться – воды нет, электричества нет. В городе есть места, где трупный запах такой – пройти невозможно.

Даже об этом Вера Сергеевна умудряется говорить со странной улыбочкой.

Получается, наши?

Говорить с Верой Сергеевной о Славянске в целом, о настроениях в городе – трудно. Она на секунду задумывается и явно говорит то, что, как она считает, хотят от нее услышать в Казатине – городе, где центральную площадь переименовали в "Героев Майдана", а центральную улицу – в "Небесной сотни".

Например, Вера Сергеевна аккуратно назыает украинскую армию "наши", а боевиков Гиркина-Стрелкова – "сепаратисты". Этим наша собеседница резко отличается от других жителей Славянска, с которыми приходилось общаться.

Когда Вера Сергеевна рассказывает, как в ответ на стрельбу из города со стороны горы Карачун прилетают снаряды и как волной выбивает все окна в подъезде напротив – она сначала утверждает, что с обеих сторон стреляли "конечно же, сепаратисты", и, лишь заметив, что запуталась, с наигранным удивлением говорит:

- Получается, "наши" бомбят?

Вера Сергеевна автоматически отвечает, что, конечно же, весь Славянск поддерживает исключительно "наших", а через секунду снова смущается собственным логическим противоречиям и бубнит:

- Ну, скольких там я знаю...

Она наивно-хитра, так что от ситуации в Славянске мы возвращаемся к ее личной истории.

Вазочки-швазочки

Вера Сергеевна постоянно упоминает про свой "бизнес", ведь именно "по бизнесу" она впервые попала в Казатин:

- Вазочки-швазочки возила. Гроши-то трэба, вот с говна конхветку, как говорят, и лепишь, – все это с мягкими "г" и "хв" вместо "ф".

Вера Сергеевна торговала известной "славянской керамикой". Как можно заключить из уклончивого рассказа, "бизнес" заключался в перевозе одного микроавтобуса товара сюда, в пустующий дом в Казатине, а потом продаже фарфора в электричках, которые ходят с Казатина в различных направлениях:

- Я своим девкам кажу, не трогайте мои косметички, - смеется она и показыает руками:  – А там такие две торбы, каждая больше меня.

Интересно, что по рассказу Веры Сергеевны, людям теперь выехать из Славянска сложно, а вот проблем с поставками славянской керамики она не видит. Производство, понятно, остановилось, но на складах еще много продукции, поставку которой она даже сейчас может заказать:

- И на одном посту, – она слюнит пальцы, будто отсчитывая купюры, – и на другом пропустят.

Баба под танком

Очевидно, что Вера Сергеевна как тянула, так и дальше будет тянуть на себе всю семью. Ее дочь Оксана – болезненна. От предложенной ей в Казатине работы официанткой – по настоянию матери – Оксана "пока что" отказалась.

Вера Сергеевна еще в апреле заманивала в Казатин "детей", то есть 39-летнюю дочь и 12-летнюю внучку. Когда те наконец согласились в июне, после коллапса инфраструктуры города, – бабушка поехала за ними. По дороге в Славянск четыре часа автобус стоял "в яру", пропуская украинскую армию.

Чтобы бежать из Славянска, людям, утверждает она, приходится записываться "за недели и месяцы вперед", но пробивная Вера Сергеевна договорилась со знакомым водителем.

Выезжали, сидя на полу автобуса "на баулах". На то время в их подъезде из жильцов оставались, по утверждению Веры Сергеевны, только двое людей:

- Бывший афганец – алкоголик-полудурок, и бабка одна слепая.

Вера Сергеевна взяла дочь и внучку под опеку. Даже сейчас с журналистами от имени семьи говорит она, пока младшие прячутся за занавеской. Вера Сергеевна смеется и снова грозит им кулаком:

- У-у, кинули бабу под танк!

Что, не похожа я на бедолагу?

За последние три месяца ни Вера Сергеевна, ни Оксана не получали пенсию.

- Карточки пустые. Ну, ниче, зато как придет – будет сразу тысячи три. Я девкам кажу: подождите вы со своими кредитами, я лучше в оборот пущу.

В отличие от Оксаны, Вера Сергеевна не обращается в социальную службу:

- Я не умею просить. Я не из просящих. Меня тут все знают, я как иду к Марине в киоск, так и принесу ей окрошки: на, наготовила. Я люблю давать. Вот теперь соседи мне и помогают. Денег нет – так продуктов надавали. Что нам еще в социальной службе просить – печеньки и мороженое для малой, что ли? – смеется она.

Провожая нас на улице, Вера Сергеевна улыбается:

- Что, не похожа я на бедолагу? А у меня философия такая. Меня по голове бьют – а я улыбаюсь. Если я буду унывать – мои совсем загнутся. Так что нельзя. Сейчас, правда, я уже устала, керосин кончается. Старая стаю. Натягалась я с этими торбами. Ну, ничего, еще пару лет потягаю. Говорят, закон приняли, что нам по три с половиною тысячи дадут. О-о, тада я развернуся!

Это пронзительное интервью

На контрасте с Верой Сергеевной наш второй собеседник, бывший житель Лисичанска Луганской области 38-летний Дмитрий (имя изменено по его требованию), производит удручающее первое впечатление.

Он начинает с того, что просит "гонорар за это пронзительное интервью". Когда я смущаюсь и говорю, что так не принято и что это неэтично, Дмитрий смотрит исподлобья:

- Ну, извините, что я неэтичен.

В ходе беседы он то пытается продать свой мобильный телефон, потому что "не любит быть должен", то пробует все-таки одолжить и вернуть, "когда раскрутится".

- Я не привык побираться. Я в жизни поменял двадцать машин.

Дмитрий, как и Вера Сергеевна, практически все деньги всю жизнь вкладывал в самое, конечно, надежное. В недвижимость. В Лисичанске у него было два частных дома.

Практически все свободные деньги они с женой проели за последние три месяца и потратили на переезд. Теперь просят в социальной службе основные продукты – крупы и хлеб, а также деньги на проезд до Киева: он надеется там подать заявление и устроиться на железную дорогу. По профессии Дмитрий железнодорожник.

Когда мы разойдемся, наконец начав разговаривать более-менее "по душам", то договоримся, что я "чисто по-человечески" дам ему 100 грн, а он, "когда раскрутится", отдаст их кому-то из более нуждающихся. Таких всегда будет полно.

Хорошо, что никто не купил

Дмитрий отказался фотографироваться, потребовал изменить имя и не показал, где живет, из опасения: в Лисичанске остались его пожилые родители. Мы встречаемся на платформе вокзала и идем в дешевое привокзальное кафе под пластиковым зонтом.

Дмитрий с женой приехали в Винницкую область, потому что здесь у него есть полученный в наследство дом. Собственно, он родом из Казатина, хотя давно здесь не жил и возвращаться не собирался.

- Мы дом продавали, он уже в объявлениях был. Хорошо, что никто не купил.

Вокзал Казатина до реконструкции. Фото: questrum

Дмитрий утверждает, что большинство его знакомых, убегая из Лисичанска, едут в  Россию, а не в Украину.

- На Украину едут единицы, – говорит он.

По данным Управления верховного комиссара ООН по делам беженцев, почти 27 тысяч внутренне перемещенных лиц с Востока Украины.

Трудно сказать, правду ли говорит Дмитрий о бегущем в Россию "большинстве". Он, как и Вера Сергеевна, также иногда говорит то, что, ему кажется, от него хотят услышать. С другой стороны, даже если он пытается говорить правду – сложно понять, говорит ли Дмитрий по собственным наблюдениям или повторяя слова лидера ЛНР Болотова.

В ходе разговора он повторил многие характерные для Донбасса слухи – например, предрекал ввод российских войск в Украину в 4 утра 22 июня, а также гарантировал, что "на день независимости Украины Путин будет на танках на Майдане в Киеве".

Вас будут прессовать

В начале "пронзительного интервью" Дмитрий предупреждает:

- Но если вы расскажете все, что я расскажу вам, вас будут прессовать.

И начинает говорить об общеизвестном. Многие жители Лисичанска против новой украинской власти, считая ее "фашистской хунтой". Шахтеры понимают, что в случае присоединения Донбасса к России останутся без работы, однако все же фантазируют о присоединении. Государственные служащие в России зарабатывают больше, чем в Украине.

А также – что государство практически не помогает внутренне перемещенным лицам. Трудно понять, за какое из общеизвестных фактов должны "прессовать".

Дмитрий утверждает, что убежал из Лисичанска, где ситуация гораздо спокойнее того же Славянска, по двум причинам. Первая: "фирма", где он работал, перестала функционировать (о роде занятий он отвечает уклончиво). Вторая – его, как довольно молодого мужчину, могли призвать в "ополчение" ЛНР:

- А то раньше они лишь звали тех, у кого был воинский опыт. А теперь – начинают по хатках ходить. И забирают.

- Принудительно?

- Добровольно-принудительно.

- Это как?

- Ну как. "Здравствуйте, вы нужны Республике".

- А если отказаться?

- А как ты откажешься?

Дмитрий утверждает, что поехал в Украину, а не в Россию, где "беженцев поддерживают за деньги Януковичей", из-за наличия у него в Казатине дома. Опять-таки, недвижимость – это более надежно, чем деньги.

- А теперь жена все время пеняет: "ну и зачем мы сюда приехали?" – разводит руками Дмитрий. И, заглядывая в глаза, смущенно улыбается.

Жена "стала на биржу", однако первые деньги по безработице поступят лишь через три месяца. Пока что дальняя родственница несколько раз помогла продуктами с огорода.

Благотворительность вместо методической помощи

Людмила Кудимец из социальной службы Казатина подверждает части историй как Дмитрия, так и семьи Веры Сергеевны.

Деньги по безработице действительно придут жене Дмитрия лишь через три месяца. Соцслужба помогает Дмитрию, по его просьбе, "крупами". А дочь Веры Сергеевны Оксана, как "самое нужное", назвала в соцслужбе те самые печеньки и мороженое для 12-летней девочки, над которыми иронизировала Вера Сергеевна.

Казатин. Фото: submarina28

Дмитрий действительно просил оплатить ему проезд до Киева, надеясь устроиться железнодорожником.

- Но это чистая фантазия, на железной дороге и так сокращение 30%, – говорит Людмила Кудимец, у которой в семье есть железнодорожники (Казатин – узловой город).

На день нашего общения Верховная Рада приняла в первом чтении закон о правовом статусе вынужденных переселенцев из Крыма и Востока Украины. Правозащитники уже единодушно раскритиковали этот закон – в частности, за планируемое ограничение свободы передвижения.

"Временное поселение будет осуществляться в отдельных регионах, которые предложит Кабмин, и это, конечно, не будет Киевская или Львовская области. Но вот проблема: скорее всего, в этих регионах временного расселения не будет работы для переселенцев... они вынуждены будут ехать в другие регионы, где есть работа, а значит, тогда они лишаются помощи от государства в поселении. Очень удобно: выбирайте - работа или жилье...", - комментирует правозащитница из Крыма Ольга Скрипник.

Но пока и этот несовершенный закон не принят, любая помощь переселенцам занимает очень много времени, так как необходимо перенаправлять деньги с одних счетов на другие, изменять целевое назначение – а сделать это по закону не так просто.

И получается парадокс. Социальная служба вынуждена "выкручиваться" и вместо помощи по госпрограммам организовывать благотворительность. Так, Людмила Кудимец договорилась о месте официантки для Оксаны (от которого та откажется) не по официальным каналам, а по личному знакомству:

- Мне сказали: ладно, официантка нам не нужна, но пусть приходит.

Или же – пока государство не выделило деньги для внутренне перемещенных лиц – в Казатине организуют благотворительный рок-фестиваль:

- Смета фестиваля около девяти тысяч гривен, собрали у людей, – говорит Людмила Кудимец. – Я предлагала: может, эти деньги прямо и раздадим. Но решили, что при помощи рок-фестиваля сможем больше для переселенцев собрать.