С Галиной Васильевной знакомлюсь в приемном покое хирургического отделения "главного военного госпиталя Украины" - Днепропетровской областной больницы имени Мечникова.
Некогда учитель биологии и директор школы, сегодня она волонтер в штабе помощи раненным "Днепр", который занимает небольшую комнатку в помещении рядом со стойкой регистрации пациентов.
Пара столов, большое инвалидное кресло, диван, стол, холодильник, микроволновка. Вот и весь штаб. Одна из стен завешена портретами пропавших без вести бойцов. У другой - кривобокими столбцами уложены пестрые, располневшие от перечитывания, книги. Все - приключения да детективы. Думаю о том, что люди, которым эти книги помогают скоротать тягучие больничные будни, могут рассказать истории поинтереснее тех, что выдумывает Бушков или Константинов.
Галина Васильевна ругается по телефону с нерасторопным волонтером, который никак не может получить на "Новой почте" какой-то важный груз. Попутно утешает плачущую женщину, ожидающую машину с раненным мужем. Параллельно добывает справки бойцам "Правого сектора", находящимся в Мечникова на птичьих правах. В общем, делает все то, что делала бы мать, будь ее раненый сын рядом.
Слово за слово и оказывается, что за всей этой кипучей деятельностью - маленькая, хрупкая женщина скрывает большую личную трагедию. А черный, крупной вязки платок, наброшен на ее плечи не красоты ради.
Интервью превращается в разговор, а разговор - в исповедь. Диалог сменяется монологом, а потом я и вовсе замолкаю.
- Я - мама Андрея Савчука, который погиб от тяжелых ран, полученных при выходе из "Иловайского котла". Для него здесь, в больнице Мечникова, было сделано все. Врачи боролись за его жизнь два дня. Но судьба и те раны, которые он получил, не дали ему жить. У него не было пробито одно только сердце... Он умер 31 августа.
Андрей умер, но оставил девочку Надю. Ей четыре года. Сейчас я хочу для нее создать фильм об отце. Часть фильма - это воспоминания его друзей, с которыми он ушел добровольцем на фронт. Очень короткое время его жизнь была жизнью солдата. Но очевидно, что он готовился к этому, эта его короткая солдатская жизнь была подготовлена всей его натурой.
Я не знаю своего сына настолько глубоко, чтобы сказать, какой мотив мог заставить человека, в основе существования которого было желание жить, идти туда, где страшная бойня. Он просто сказал мне: "Мама, я так решил. Я решил так, потому что большая несправедливость этого мира дошла и до нашего порога. Я не хочу, чтобы и мой ребенок попал в ту ситуацию, в которой оказались дети в Луганской и Донецкой областях".
Я пыталась его отговорить, но не смогла. Он был мужчиной и принял решение. С этим его решением я смирилась лишь после встречи с бойцами батальона "Днепр-1", у которых тоже есть семьи, но которые тоже в определенный момент приняли решение идти на фронт.
Андрей был удивительным человеком. Он даже не позволял мне отдать детские вещи, из которых его дочь, моя внучка Надя, уже выросла. Говорил, что они еще пригодятся - есть Надежда, а значит будут Вера и Любовь.
Сейчас я эти вещи раздала...
Ребята, мы же, матери, вас не знаем! Мы постоянно зарабатываем эти проклятые деньги, чтобы вас одеть, накормить, выучить, а глубоко как людей мы вас не знаем. Мы только знаем, что вы хорошие, что вы лучшие… Конечно, я школила своего Андрея, но сейчас понимаю, что он уже родился тем, кем стал.
Сейчас то время, когда мы все должны оценить порыв души наших добровольцев. Это самое невероятное, что есть в человеке, - добровольно пойти на смерть ради товарища, ради чужого ребенка, своей страны... Что есть высшего в осознании человеческом?
После всего осталась здесь, в штабе помощи раненным. И заново рассмотрела в людях людей, потому что ежедневно вижу их поступки - не плача на похоронах своего сына (я будто окаменела тогда), здесь, в госпитале, я рыдала каждый день...
Раненный мальчик Витя, 19 лет всего, когда его выписывали в шестнадцатую больницу (у него еще все руки были загипсованы), принес деньги в штаб, положил на стол и говорит, пусть это будет побратимам. Они друг друга только так и называют - побратимы. Это обращение, которого мы тоже долго-долго не слышали.
Или Саша, тоже совсем пацан, - он выписался из Мечникова в другой госпиталь, а сам побежал на поезд, чтобы ехать в зону АТО, к побратимам.
Трудно в собственном горе. Стараюсь его забыть. Поэтому еще провожу общественную приемную для населения и знакомлю людей с героями, которые проходят через Мечникова. С героями, которым 23 года не говорили о патриотизме, о человечности... Мы заботились только о ежедневных проблемах, о том, как выжить в этом мире. Тем не менее, они выросли героями.
Героями, которые выносят флаг своей страны, весь пробитый - я видела этот флаг, весь посечен пулями и осколками.
Героями, которые выносят своего товарища, будучи сами ранены… Да и сами раненные, те раненные, которые сейчас находятся на больничных койках, они же хотят только одного - поскорее вернуться к друзьям.
Я считаю, что государство должно оценить каждого погибшего. Они уже сказали свое слово. Их надо наградить, повысить в званиях посмертно, потому что они уже поднялись над всеми званиями. Они выше тех званий, которые есть на земле.
Сколько буду жить, я буду поклоняться этому подвигу. Я буду тосковать по тем, кто погиб. Я буду поддерживать тех, кто живы. А еще я буду ждать той справедливой оценки, которую должны дать люди тому, что произошло и происходит.
Слава Украине. Слава Героям. Вечная память погибшим.
