Львов с неправильной стороны железной дороги

Константин Смолянинов – львовский уличный фотограф, чьи снимки нисколько не похожи на туристические открытки. Маргинесы и периферии города – то, что интересует его в первую очередь. Константин - один из представителей русскоязычной интеллектуальной среды Львова. Хотя и отрицает ее принципиальное отличие от украиноязычной.

Человек, который умеет видеть город, его ментальные ландшафты. Недавно он выпустил альбом уличной фотографии Street Teography о репрезентации религиозных чувств в публичном пространстве.

- Почти всем, кто приезжает во Львов, бросается в глаза то, как часто люди крестятся в общественном транспорте, - говорю фотографу.

- Как-то мы с другом сели в автобус выпившие. Он был совсем пьян. Люди пытались его угомонить и через некоторое время усадили на место. Автобус как раз проезжал собор святого Юра. Люди смотрели на него с негодованием, а он, ехидно улыбаясь, спросил: "Что, перекреститься забыли?". А они действительно забыли, пока пытались его утихомирить.

Фото Константина Смолянинова

 Советский Львов

-  До середины 1990-х Львов еще оставался внешне советским городом, и перемены, которые в нем произошли, вряд ли связаны с независимостью. Разве что, когда центр города стал архитектурным заповедником и был внесен в список ЮНЕСКО, он стал выглядеть лучше. Раньше совсем мало денег выделяли.

Львов не очень долго был советским, но это наложило на него особый отпечаток, как на Ригу или Таллинн. С конца 1960-х развивалась промышленность: какие-то заводы строились с ноля, где-то переоборудовали австрийские и польские. Строились новые микрорайоны – Левандовка, Майоровка, Сыхов. Сюда массово приезжали люди из восточных областей Украины, из России, а также галицийские крестьяне. Раньше было заметно, что город состоит из двух частей.

- Правда ли, что русскоязычные и украиноязычные интеллектуальные тусовки очень мало контактировали между собой?

- Русскоязычная элита не была отменной от украиноязычной, хотя многие так говорят. Понятно, что тусовки были отдельными, а не единым целым, но всегда было взаимопроникновение.

- Что хорошего осталось во Львове с тех времен?

- Мы недавно разговаривали с одним знатоком советского периода о том, кто был самым лучшим мэром Львова. Он отстаивает мнение, что лучшим был Вячеслав Секретарюк, один из последних мэров советского периода. Я много слышал о нем и хорошего, и плохого. Но несомненно, что при нем очень много внимания уделялось и средств выделялось на развитие новых микрорайонов.

На центр города советское прошлое повлияло мало, хотя есть знаковые вещи. Например, гостиница "Львов" - интересный пример позднего советского конструктивизма конца 1960-х. К несчастью, недавно владельцы гостиницы решили ее улучшить, обустроить, и пенопластовыми плитами уничтожили весь минималистический декор. Сейчас гостиница выглядит красиво и аккуратно, но на самом деле суть здания полностью уничтожена.  Нас это задевает, и мы готовы кричать об этом.

- В Киеве много подобных примеров…

- Если сравнивать с Киевом, здесь этот беспредел не так ужасен. Когда там бываю, замечаю, как отвратительно поступают не только с советским наследием, но и с более ранней и ценной архитектурой. Это не модернизация, а просто кощунство и вандализм.

Прекрасные, доверчивые люди

- Мне всегда интересней было работать на окраинах. Есть американская поговорка – "жить с неправильной стороны железной дороги". То есть, любой город, где есть железная дорога, делится на "правильную" и "неправильную" часть. Во Львове это очень заметно. Места с "неправильной" стороны железной дороги более запущены, но именно там сохранился дух старого Львова. Они абсолютно не туристические, но очень львовские.

Район Подзамче, улицы Богдана Хмельницкого мне очень интересны -  там я фотографирую, туда часто вожу гулять друзей, в том числе заграничных. Ходим по местным кабакам – жутким местам, где, на первый взгляд, можно отравиться любым блюдом. Но, тем не менее, все пока живы-здоровы.

Конечно, там у людей также свое представление о благоустройстве, и они портят много аутентичного. Я могу их понять – они хотят жить с большим комфортом. К сожалению, это сопровождается вандализмом.

Фото Константина Смолянинова

- Балконы пристраивают к старым домам?

- Это еще не самое страшное. Там много интересных примеров львовской сецессии. Их уничтожают, опять же, обклеивая пенопластом. На Новознесенской есть жутчайшие примеры такой дикости.

- Центр Львова сильно оторван от периферии?

- Конечно. И мне значительно ближе окраины и районы, отдаленные от центра. Район Привокзального рынка, например – замечательные места, где живут прекрасные, доверчивые люди. Там не встретишь толп туристов, как в центре…

Я помню, когда центр города еще был населен людьми. Сейчас их все меньше и меньше. Это вызывает соответствующие изменения в облике города, делая его похожим на дешевую декорацию. Такой мимимишный городишко, куда едут со всей Украины и близлежащих стран. Люди восхищаются Львовом, даже не понимая, что большая часть созданного тут антуража вообще не имеет ко Львову никакого отношения. Центр населен какими-то скульптурами и персонажами, которые здесь никогда не были. Юрий Кульчицкий, Никифор Дровняк – какая у них связь со Львовом? И даже Захер-Мазох, имевший отношение ко Львову, вырван из контекста и преподнесен в виде аттракции.

- Каким вам запомнился центр до того, как стал туристическим?

- Не все, конечно, было хорошо. То, что центр стал пешеходным, можно отнести к положительным переменам последних лет. Но я часто вспоминаю о зданиях, которых больше нет. И вряд ли они появятся, а если их построят, то это будут лишь декорации. Зато появилось много странных зданий. Ресторан "Вежа крамарів" на проспекте Свободы, например. Вообще неясно, зачем его построили и какую роль он там играет. Сведений об этом историческом месте очень мало, но владельцы, видимо, историей не заморачивались.

Городские мифы

- Есть два сильных мифа о Львове, кардинально друг другу противоречащих. Первый – что это открытый, европейский, очень толерантный город; второй – что Львов "по-бандеровски" жестко пресекает инакомыслие.

- Миф на то и миф, что в нем есть выдумки, но есть и объективные основания. И первый, и второй до конца несправедливы. Тут есть все – такая странная, забавная смесь. Львов бывает очень разным: иногда очень толерантным, а иногда приходится сталкиваться с его провинциальностью, нетерпимостью к чужому мнению. Сережа Кузьминский говорил, что ему стало невыносимо в этой затхлости, потому он и уехал. Но другим людям в этой затхлости комфортно, они в ней чувствуют легкий флёр.

- Что мешает назвать Львов толерантным городом?

- А вы видите здесь проявления каких-то других политических взглядов?

- Да не особо.

- Ну вот. (Смеется) О чем тогда речь? С другой стороны, все выглядит пристойно, никто никого не лупит на улицах. Если взять любой другой украинский город – скажем, Одессу, - там артикулируются и сталкиваются очень разные политические взгляды. Здесь есть только одна. Внутри нее есть, конечно, некий плюрализм, но это такой плюрализм, как между синим и голубым. 

- Я замечал, что местные левые активисты пытаются артикулировать свои идеи. Запомнилось граффити в центре Львова: "Львів: рай для туристів, пекло для робітників"…

- Ну да, да, Робітники… Никаких рабочих уже давно во Львове нет. Все рабочие давно в Италии. (Смеется). Я вот как-то подрабатывал экскурсоводом. Туристы из восточных областей Украины удивлялись, почему среди белого дня по городу шляется столько народу, почему никто не работает. Я не знаю, где эти люди зарабатывают. Бизнеса вроде мощного нет, промышленности нет, да и в туристической сфере немногие зарабатывают. Меня больше беспокоит, что мы превращаемся в туристический балаган, бутафорию.

Фото Константина Смолянинова

- Еще один миф – Львов как очень консервативный город.

- Да, есть такое. Вряд ли вы где-нибудь увидите столько людей, выходящих из церкви после воскресной службы. Разве что в Польше можно что-то подобное наблюдать. Мы тут с одной феминисткой делились впечатлениями. Она говорила, что Львов очень консервативный, нетерпимый к сексуальным меньшинствам, что здесь очень сильны традиции семьи. И вот она шутила, что если во Львове легализируют однополые браки, это будут самые крепкие браки во всей Украине.

- Каково вам заниматься современным искусством в столь консервативной среде?

- Влодко Кауфман говорит, что процент людей, понимающих современное искусство, в Украине и Европе одинаков. Но вот только в Европе те, кто его понимает, относятся к нему толерантно, а у нас – с агрессией. Но я пока не вижу в этом ничего плохого. Пока существует эта дремучесть публики, нам же легче. У нее намного проще вызвать какие-то реакции, спровоцировать на неадекватные поступки. Это же замечательно!

Революция и война

- Часто люди, которые говорят о Европе, не имеют ни малейшего понятия о европейских ценностях. Посмотрите, как они паркуют свои машины. Это же ужасно. Ставят флажки Евросоюза в машине, а потом паркуют ее на тротуаре.

- Изменился ли Львов после Майдана?

Фото Константина Смолянинова

- Наверное, на первых порах изменился, но потом все вошло в свою колею. Майдан и Украину-то не сильно изменил и в политическом плане, и в плане мировосприятия. Сейчас заметна тихая контрреволюция. И тем, кто беспокоился о том, что им крышка, беспокоиться не стоит. У них все будет ОК.

- Вскоре после Майдана вышел репортаж российского журналиста Андрея Архангельского о Львове. Он написал, что Львов наконец научился смотреть на себя со стороны.

- Пускай я очень связан с русской культурой и историей, но вот взгляд заезжих русских звёзд и интеллектуалов на нас меня меньше всего интересует. Пускай они и умнейшие люди. Мнение украинцев о себе интересует меня намного больше, чем мнение какого-нибудь Шендеровича или Архангельского. Мне плевать, как в России формируют имидж Львова. Для украинцев почему-то очень важно, что происходит в России, порой даже важнее, чем наши внутренние дела. Где этого Киселёва вообще можно посмотреть? О нем столько гудят… (Смеется)

- В западноукраинских интеллектуальных кругах бытует мнение о востоке Украины как о ментально чуждой территории. Сейчас эта проблема стоит еще более остро: постоянно поднимается вопрос о целесообразности войны за "неукраинский" Донбасс, о надоедливых переселенцах…

- У многих людей из Львова очень странная позиция. Им хочется, чтобы люди с востока и юга жили с ними в одной стране, но где-то на заднем дворе. Чтобы чуждых нам персонажей не было ни видно, ни слышно. Это абсолютно инфантильное представление. Чтобы жить вместе, нужно предпринимать какие-то встречные шаги, а не раздражаться по каждому поводу.

Так что правильно все набросились на Андруховича, когда он призвал избавиться от Донбасса. Но вполне возможно, что он был прав. Я раньше очень плохо к этому относился, но сейчас вижу, что есть в этих мыслях рациональное зерно. Сейчас нужно вообще переосмыслить нашу страну. Когда войны не будет, можно будет подумать, как жить дальше. Если живешь с кем-то на общей кухне, стоит или считаться с его мнением, или разъезжаться.

Любовь и город

- У меня никогда не возникало желание отсюда уехать, несмотря на разные эксцессы и неприятности. Мне нравится здесь гулять, отдыхать, работать, не напрягаясь. Этот город не очень жёсткий. Благоприятный, friendly.

 Я люблю свою малую родину. Когда любишь человека, все его недостатки кажутся какими-то милыми, особенными. Вот у меня этот период затянулся. (Смеется.) А когда любовь проходит, маленькие недостатки превращаются в монстров, которые съедают человека.

Константин Смолянинов. Фото автора

После разговора я прошу Константина сфотографироваться для материала. Мы идем в Армянский дворик. По дороге Костя останавливается возле очень популярного среди туристов заведения "Гасова лямпа".

- Вот скажи мне, что это за х*йня? – показывает на скульптуру создателя керосиновой лампы, будто бы врезанную в стену здания. – Изуродовали весь фасад скульптурами людей, никак не связанных со Львовом. А это очень интересный образец львовского ренессанса!

Мы подходим к дворику, где расположен ресторан Mons Pius.

- Хорошее заведение, но опять же, что это? Х*йня же!

Рядом виднеется ряд идентичных бюстов каких-то армянских граждан Львова.

- Давайте я возле них вас сфотографирую, предлагаю я.

- Давай, - смеясь, отвечает Константин. Но, не дождавшись, пока я достану фотоаппарат из сумки, уходит и становится возле облупленной стены старого дома.

- Нет уж, давай лучше здесь.