Выступление "Океан Ельзи" в Киеве на НСК "Олимпийском", приуроченное к 20-летию группы, побило все рекорды - на концерт пришло более 70 тысяч человек. Последние 10 лет за клавишные партии в группе отвечает Милош Елич.
Милош родился в Сербии, в городе Нови-Сад, закончил Киевскую консерваторию и совершенно свободно говорит по-русски. Два года назад в группе появился еще один серб - гитарист Влада Опсеница.
INSIDER встретился с Милошем, чтобы поговорить о творчестве "Океан Ельзи" изнутри, музыке и политике, гражданской позиции и балканском колорите.
- После столичного концерта тура "Океан Ельзи – 20 лет вместе!" (выступление на НСК "Олимпийском" в Киеве, – ред.) Вы написали у себя в Facebook, что Вас наконец-то начали узнавать на улице. Неужели только сейчас?
- Конечно, не только сейчас (смеется, - ред.). Просто я вышел погулять с родителями и женой и за час меня два раза остановили и попросили автографы. Так часто раньше не происходило. Понятно, что случалось, но один, а за ним сразу второй раз – такого еще не было.
- С появлением Влада Опсеницы (нынешний гитарист "Океан Ельзи", – ред.) в музыке группы стало заметно больше балканского колорита: концертное интро к "Холодно", многие элементы в песнях альбома "Земля". Это сознательное решение или так получилось?
- Это сознательно так получилось (смеется, - ред.). Сейчас уже 40% группы "Океан Ельзи" с Балкан. Когда я учился в Киеве в консерватории на композиции, мой преподаватель сказал мне: "Знаешь, сегодня, когда я слушаю произведения композиторов из Австралии, Шотландии или Индии, и они звучат одинаково, я понимаю, что музыка потеряла лицо. А если я слышу что-то, и сразу понимаю, что это композитор из Турции или Украины, он сразу приобретает идентификацию".
Точно так же и у Влады. У него есть идентификация, он любит наш "мелос". Он может отлично играть чистый блюз. Но тогда он ничем не будет отличаться от любого гитариста, играющего блюз. То есть он, конечно, будет, потому что он очень хороший гитарист, но так у него есть свой почерк. Из ста импровизаций можно будет угадать одну, именно Влада Опсеницы.
Помимо этого, все в группе любят народную музыку. Всю, в том числе и балканскую. И у нас есть возможность органично интегрировать это в наши песни. Мне кажется, мы с этим не перебарщиваем, а добавляем еще одну краску.
- Но Влада до сих пор считается сессионным гитаристом?
- Нет. Он уже гитарист "Океан Ельзи".
- Но на сайте в разделе "О группе" его все еще нет.
- Значит, еще не поменяли просто. Когда Славик представляет всех на сцене, он говорит: "Это группа "Океан Ельзи". Да и мы все воспринимаем Владу, как члена команды.
Вначале он окончательно не согласился. Сказал, что "Я не знаю, мне надо подумать…" и так далее. Ну, вот думает уже два года, ездит с нами на концерты. Мы изначально, после записи на студии в Брюсселе альбома "Земля", были готовы включать его в состав. Потому что – представьте, человек приезжает в студию, послушав перед этим лишь демки, и вместе с нами начинает играть и записывать половину альбома.
 |
| Фото: Егвений Люлько |
- Тем не менее, из всех составов ОЕ на 20-летии не было только Чернявского. Почему так?
- Честно говоря, не знаю. Наверное, какие-то причины есть. Может, он не мог.
- Один мой знакомый клавишник говорит, что Вы в "Океан Ельзи" исполняете роль "клея" - "склеиваете" другие инструменты. У Вакарчука и Опсеницы – ярко выраженные инструменты, ритм-секция обеспечивает общий звук и плотность, а Вы это все скрепляете. Как Вы это видите?
- Отличная дефиниция. У нас есть один фронтмен, который может меняться со вторым фронтменом. Ритм-секция держит ритм, но их всех надо как-то держать. Я всегда говорил, что моя функция в группе – не мешать гитаристу. Ну, это если совсем скромно.
Но, действительно, склеивать, заполнять то, чего не хватает, менять настроение, если надо. Это во время игры. А в группе – у каждого из нас есть еще функция аранжировщика. В большей или меньшей мере мы постоянно предлагаем партии: и свои, и чужие.
- Основу на репетиции приносит Вакарчук, а вы их потом дорабатываете?
- Да, именно так. Но не только Славик. Есть песни, хоть их не много, которые написал не он. У нас каждый может принести на репетицию песню, если она есть, показать ее, мы ее делаем, а потом мы просто голосуем и выбираем песни, которые войдут в альбом. У нас полная демократия в этом плане. Всегда делаем намного больше песен, чем в итоге оказывается в альбоме.
- Но би-сайды (внеальбомные песни, выходят отдельными мини-альбомами или синглами, – ред.) вы не выпускаете?
- Нет, у нас нет времени и нервов записывать эти песни. Они у нас на стадии демо. К тому же, половина из них без текстов. Мы часто выбираем песни, пока в них еще текстов нет, по музыке. А потом на те, которые выбрали, Славик пишет тексты. Бывают исключения, когда он приносит полностью готовую песню, но это на моей памяти произошло… (задумался, - ред.)… два раза точно. Если еще и бывало, то точно не больше пяти. Это из 300 песен, которые Славик приносил.
Вот у Сережи Бабкина тоже бывает такое. Он мне зимой написал "Может, я тебе пришлю несколько демок, послушаешь, что в альбом взять?". На следующий день я получил 46 песен… С текстами, со всеми делами. Я говорю: "Сережа, "несколько" в моем понимании – это где-то 5 песен... Но 46 – это не "несколько". У тебя материала на три альбома тут".
У Славика – тоже. Он приходит на первую репетицию: "Вот, у меня есть такая песня, еще такая, еще такая…". Через неделю мы уже 27-ю песню рассматриваем. И это отлично! Это намного лучше, чем когда у людей нет материала и не из чего выбирать.
 |
- Как Вы считаете, альбомный формат уже умер?
- Если Вы говорите об альбоме, как "The Dark Side Of The Moon" (легендарный альбом группы Pink Floyd, – ред.) или "Apostrophe" Фрэнка Заппы, то… Нет. Я думаю, что такие концептуальные альбомы вернутся.
Сингл опять вернулся. Потому что для этого идеальные условия. Зашел куда угодно, покупаешь одну песню, которая тебе нравится, и все. Остальные песни – хочешь или не хочешь.
Я слышал эти мнения, что альбом умрет. Но я не думаю, что это случится. Я думаю, он видоизменится. Он уже не будет набором возможных синглов. Потому что в таком случае правильней будет выпускать сингл за синглом.
Большие формы всегда останутся, но останутся отдельно. Опера не умерла, хотя многие считали, что с появлением мюзикла, умрет. В итоге, и опера, и мюзикл существуют параллельно. Точно так же альбом, как большая форма, не просто набор песен, а набор песен, связанный одной идеей, будет существовать. Кроме того, не забывайте, что никогда не терял силу винил.
- Но у нас очень мало винилов сейчас выпускается.
- Потому что у нас их мало кто слушает. Как недавно сказал Стас (Стас Кононов – гитарист Сергея Бабкина, – ред.): "Винилы в Украине слушают сто аудиофилов и десять тысяч хипстеров".
- Когда вам запретили ездить по России, как вы отреагировали внутри группы?
- Когда мы услышали намеки на то, что отменят концерт в Санкт-Петерубрге, мы начали смеяться. Думали, что за бред, кому это надо, на основании чего? Потом перенесли концерт. Нам объяснили, что директор площадки отказывается его проводить. Сказали, что будет на другой площадке. Объявили про смену места. А потом - отменили и там. Мы поняли, что это уже серьезно. Потом отменили следующий город. После них началась цепная реакция – все отмены.
Первое, что чувствуется, – это несправедливость по отношению к нам и к публике. В Питере был распродан "Ледовый дворец". У множества людей, желающих попасть на концерт, пропала эта возможность. Я уверен, что все упокоится, мы вернемся и сыграем.
Любая война будит в людях все лучшее и худшее. Я это знаю по собственному опыту (Милош имеет в виду то, что он застал войну Сербии против Хорватии 1991-1995 года, – ред.). На территории Украины, помимо здорового патриотизма, который уже проснулся, начинает просыпаться нездоровая ненависть ко всему, что оттуда. Но это ожидаемо. То же самое происходит и в России.
На концерт "Океан Ельзи" не приходят люди, которые ненавидят других людей просто за то, что у них другой паспорт, или они родились в другом месте. Я думаю, что мы как раз отличный пример космополитичной группы. Двое со Львова, один из Харькова, и мы вдвоем вообще из Сербии. И если посмотреть генетический состав, то у нас на 5 человек, наверное, 15 национальностей.
Здоровый патриотизм есть везде. Нездоровый, к сожалению, тоже. Я думаю, что на наших концертах в России этого не будет чувствоваться.
- Святослав Вакарчук достаточно активно высказывает свою политическую и гражданскую позицию. Насколько я понимаю, Вы ее поддерживаете. Но как Вы считаете, должен ли музыкант высказывать свою гражданскую позицию?
- Нейтралитет – это тоже гражданская позиция. Не высказывание – это тоже гражданская позиция. Она такая же. Публичная личность не может не иметь гражданской позиции. Не поддерживать или отказываться, против чего-то бороться – это тоже позиция. Я считаю, что каждый человек в праве для себя делать выбор, кого поддерживать, поддерживать ли, с кем бороться и бороться ли с кем-то. Я абсолютно никого не осуждаю.
Пример: я родился и вырос в Сербии. Рос я в очень трудный период для этого региона. Подряд шли войны. Сейчас артисты из Сербии, которые ездят в Хорватию, собирают огромные залы. Хорватские артисты ездят в Белград и другие города и собирают огромные залы. Хотя 10 лет это было невозможно.
Я Вам задам один вопрос: как звали министра иностранных дел Англии в тот год, когда The Beatles выпустили “Love Me Do”?
- …
- Вот и я о том же. Никто не помнит. А песню "Love Me Do" помнят все.
Есть политики, а есть музыка. Сейчас преимущество держит политика. Через какое-то время преимущество вернется музыкантам. Дальше – уже выбор каждого слушателя. Если кому-то не нравится позиция артиста, он не будет слушать, и не будет поддерживать. Каждый понимает этот риск и, поддерживая или не поддерживая кого-то активно, он делает выбор.
- Вы никогда не думали делать сольный проект?
- Нет. Единственное сольное, что я думал сделать, – это найти музыкантов и записать то, что я писал, пока учился в консерватории. Недавно нашел большинство партитур. И то мне более интересно это было записать, чтобы оно прозвучало. Потому что, когда я писал это, как студент, оно звучало только из компьютера. Я хотел бы, чтобы это сыграл оркестр, и чтобы оно просто было. Даже не выпускать. Это была другая музыка, у которой был один слушатель – я. Мне было все равно, понравится это кому-то или нет. Это было для себя.
Сольный – нет. Мне нравится сотрудничать. Поэтому я люблю продюсировать. Это возможно в музыке – чем больше людей участвует, тем интересней может получиться результат. В других видах искусства такого нет. В кино – режиссер главный. Актеры играют так, как говорит режиссер. Есть личность каждого актера, но все равно. А в музыке это проявляется больше всего. И это классно.
Когда мы записывали Bahroma, я как раз говорил, что не хочу говорить ребятам: "Играй вот это и вот это". Я могу сказать, что вот это не подходит, попробуйте что-то другое. Мне нравится, что человек сам увлекается идеей. Нравится заставлять его предлагать что-то новое, но опять же, чтобы это исходило от самого музыканта. И тогда получается интересно.
